Предыдущая часть здесь
В тюрьмах ношение казенной одежды и обуви было обязательным только для заключенных, которые обвинялись в бродяжничестве. Остальным лицам казенная одежда выдавалась лишь в случае отсутствия либо неприличного вида собственного одеяния. Арестантов ежедневно выгуливали в пределах тюремного двора.
На фото: Ключи от тюремных камер
Важным средством исправления осужденных в дореволюционное время считался труд. По российскому законодательству лица, содержащиеся под стражей, во время следствия и суда, вплоть до обращения приговоров к исполнению, не подлежали обязательному занятию работой, однако по желанию они могли принимать участие в работах при местах заключения, за что получали денежное вознаграждение. В виде исключения из общего правила, законом от 6 января 1886 г. была установлена обязательная работа в тюрьме для обвиняемых в преступлениях против собственности, если они ранее осуждались за преступления имущественного характера. Арестанты привлекались к работе в самом помещении тюрьмы или вне его. Заработок выплачивался в пропорции 3/10 от чистого дохода. Имелись свои особенности в оплате труда для заключенных, имеющих различные сроки наказания.
На рисунке: Прикованный к тачке. Репродукция картины Н. Верхотурова. 1906 г.
На протяжении ХІХ - начала ХХ века, разумеется, менялся объем и рацион питания. Она зависел от конкретной местности, национальных особенностей арестантов и т.п. Вообще же, за основу был взят солдатский паек, который включал хлеб, крупу и муку. В соответствии с установленной для заключенных нормой суточного довольствия, с 1889 года они получали на завтрак чай и кашу (гороховую, пшенную и другие), на обед – суп или борщ с мясом, кашу или овощное рагу, на ужин – рыбный суп. Хлеб выдавали в завтрак на весь день. В начале ХХ века на питание заключенных в тюрьмах выдавалось по 37 копеек в сутки, что давало возможность готовить более-менее приличные пайки. Согласно «Сборнику узаконений и распоряжений по тюремной части» (1903 г.) недельный тюремный рацион арестанта составлял: хлеба – 5730 гр., каши и крупы – 1680 гр., сала и мяса – 760 гр., овощей – 810 гр., муки – 85 гр. С сентября 1907 года положение изменилось. Для уголовных элементов «кормовые» были снижены до 22 копеек, а для политических продолжали отпускать те же 37 копеек в сутки.
Правда, Якуб Колас писал о своем пребывании в Пищаловском замке (теперь СИЗО по улице Володарского в Минске): «Месяцы чатыры быў я ў турме кухарам. На кожную душу адпускалася па 10 капеек на дзень. Грошы ішлі ў агульны кацёл. Купляліся крупы, сала, капуста. І самі мы гатавалі па чарзе. Мае абеды хлопцы заўсёды хвалілі. Казалі: “Ты, Костусь, мусіць, з свае кішэні дакладаеш”. А я аджартоўваўся: “Я, кажу, прыняў на харчы начальніка турмы. Дык гэта ён паўрубля дабаўляе».
В дореволюционное время объем и количество передач с воли арестантам практически не ограничивались. Можно было передавать любую еду, фрукты, шоколад и даже цветы. Кроме родных и близких передачи приносились посторонними благотворителями. Особенно много приношений поступало в тюрьмы по религиозным праздникам.
Заключенные имели право пользоваться и услугами тюремных ларьков, торговавших продуктами питания.
Относительно либеральным был царский тюремный режим и в отношении свиданий родных с арестантами. Он давал право заключенным на одно свидание в четыре дня, т.е. около 90 свиданий в год.
Если же у заключенного (в основном подследственного) умирал или тяжело заболевал близкий родственник, то по письменному распоряжению попечителя или суда арестант мог идти домой.
Картину свиданий заключенных с родственниками дает в своем знаменитом очерке «Бытовые явления», направленном против существовавшей в начале ХХ века смертной казни, замечательный русский писатель Владимир Короленко: «Два раза в неделю у тюремных ворот собирается толпа народу и терпеливо ждёт, пока откроются двери. Это отцы, матери, братья, сёстры, сыновья, дочери и жёны заключённых, явившиеся на свидание. Двери, наконец, отворяются. Их пропускают.
Длинная, узкая и грязная комната с одним окном. Во всю длину она перегорожена двумя перегородками: внизу перегородки – деревянные, сплошные, вверху до потолка – из частой проволочной сетки. Между перегородками расстояние в два аршина (около полутора метра – В.Л.). На этом расстоянии арестанты и их родные переглядываются и переговариваются через две сетки... Так как говорить приходится всем вместе и общий говор заглушает слова, то через несколько минут «свидальная комната» переполняется шумом и криками. Каждый старается перекричать других и закинуть другому человеку своё слово за эти перегородки. Комната полна нестройных отчаянных выкрикиваний. Визг женских голосов, судорожно напряжённые лица и бессильный, никому не слышный плач под звон кандалов... Вот старая крестьянка. Она притащилась в город за пятьдесят вёрст и теперь судорожно вцепилась скрюченными пальцами в проволочную сетку. Она пытается несколько раз что-то выкрикнуть сыну, но её старческий голос тонет в этом нестройном грохоте, звоне и шуме. Она машет рукой и уже только смотрит старыми заплаканными глазами... А через пять-семь минут свидание прекращается. Всех выгоняют, и за проволочные решётки пускают новые партии арестантов и пришедших к ним с воли. Прежние уходят, унося с собой чувство неудовлетворённости и печали. Хотелось сказать дорогому человеку так много. Не сказал ничего…»
На фото: Здание коллегиума до реконструкции. Фото начала 2000-х гг.
Исправление осужденных через их перевоспитание в царских тюрьмах стало практиковаться с начала ХІХ века. Особенно много сделало в этом направлении Общество попечительское о тюрьмах, о чем уже писалось выше.
На рисунке: Отказ от исповеди. Репродукция картины И. Репина. 1879-1885 гг.
В дореволюционной России преобладало духовно-нравственное и религиозное воздействие на заключенных. Молитвы, богослужения и соблюдение других церковных обрядов являлись обязательными для арестантов всех категорий. Они имели право и на отправление религиозных обрядов в присутствии священнослужителя, закрепленного за каждой тюрьмой (кстати, среди тюремных священников России наиболее «прославился» Григорий Гапон – один из организаторов шествия питерских рабочих к царю Николаю ІІ 9 января 1905 года, ставшему Кровавым воскресением – началом русской революции 1905-1907 годов). Распорядком дня предусматривалась утренняя и вечерняя молитва. По окончании молитвы православных арестантов могли совершать молитву иноверцы (иудеи, католики) по своим обрядам. Во время постов арестантам полагалось говеть.
Продолжение следует.
Виктор Лютынский
