Продолжаем публиковать исследование Виктора Лютынского о деятельности революционного трибунала в Орше. Предыдущие публикации: вступление здесь, дело Большакова здесь, дело Волкова здесь, дело Гордиевича здесь, Дело Длугаша здесь, Дело Крюкова здесь, Дело Кучинского здесь, Дело Мордаса, Жолудева и Борейко здесь, Дело Петрова здесь, Дело Привалова здесь.
«Дело по обвинению гражданина Харитонова Александра в продаже казенной лошади» было начато 4 апреля, а закончено 27 июля 1918 года.
Открывается оно «Постановлением о красноармейце, бывшем командире 2 Оршанского конного отряда Александре Сергеевиче Харитонове, обвиненном в продаже казенной лошади». Он был доставлен в следственную комиссию Оршанского Совдепа 4 апреля 1918 года. Доброшенный в качестве обвиняемого он показал следующее: «Недели три тому назад рапортом комиссара Оршанского полевого штаба я был прикомандирован к штабу. Когда я заболел, то Военная Коллегия штаба исключила меня из списка штаба, как заболевшего. Уходя со штаба, я забрал с собой казенную лошадь, которую продал в г. Орше какому-то крестьянину за 250 рублей. Лошадь мною была продана ввиду того, что не было чем кормить. Дня три тому назад начальник 2-го отряда встретил меня в г. Орше и просил меня придти в отряд, я дал обещание придти. 3 апреля я пришел в отряд, но было уже поздно, и начальника отряда я не видел. Сегодня 4 апреля я пришел снова в отряд с пулеметчиком, фамилию которого я не знаю. И около ст. Орша меня остановил красноармеец 2-го конного отряда Дмитрий Маков и сказал пойти в отряд. Придя в Оршу, я был арестован. По какому случаю мною была продана лошадь, может удостоверить красноармеец 2 конного отряда Григорий Шеметков. Допрошенный в качестве свидетеля Григорий Устинович Шеметков показал: «Во 2-м конном отряде я служил с Александром Сергеевичем Харитоновым. Харитонов в свое время болел головной болью. Увольняясь от службы по случаю этой болезни, лошадь была продана ввиду того, что он не имел чем кормить. На основании выше изложенного красноармеец, бывший командир 2-го Оршанского А.С. ХАРИТОНОВ подлежит суду Революционного трибунала по обвинению в том, что уволившись по болезни из 2-го конного отряда и Оршанского полевого штаба, забрал с собой казенную лошадь и продал неизвестному в гор. Орше за 250 рублей и означенную сумму не сдал по назначению. К делу прилагается 600 рублей, каковые сданы в Оршанское казначейство».
4 апреля А. Харитонов был заключен на период следствия в тюрьму.
14 апреля военный комиссар Оршанского отряда требует у Оршанской следственной комиссии «немедленно приступить к разбору дела, арестованного и находящегося в заключении бывшего командира 2-го Оршанского конного отряда Красной Армии А. Харитонова».
Сидящий а тюрьме А. Харитонов направляет 25 апреля письмо в исполком Оршанского Совета. «Товарищи члены-представители исполнительного комитета! – пишет он. – Я обращаюсь к Вам не в первый раз. Когда Вы меня освободите из заключения? Вместо обещанных трех суток я сижу уже три недели. Товарищи, это у меня не такой важный проступок, чтобы меня столько морить в тюрьме. Вины моей нет никакой. Я не вижу ее и не признаю себя виновным. Товарищи, я убедительно Вас прошу, разберите мое дело. Убедитесь сами лично в моей невиновности и освободите из напрасного заключения».
Подобное письмо Харитонов пишет 10 мая и комиссару юстиции Оршанского исполкома. Однако делу хода, видимо, не давали и Харитонов продолжал томиться в тюрьме, условия которой были далеки от нормальных. Об этом свидетельствует его письмо руководителям Оршанской ЧК Горбачеву и Кривошееву, написанное 18 июня. «Пришлите Бога ради, – восклицает он, – как получите это письмо, мне в тюрьму хлеба и что найдете возможным. Я пропадаю с голоду. Передайте, пожалуйста, не то хоть ложись и помирай с этой выдаваемой нам горсти сухарей да воды. Ни денег, ни пищи нет. Я буду ждать, и очень буду Вам благодарен. Только не медлите». Наконец, он составляет прошение, в котором просит «призвать тов. Познякова (А. Позняка – В.Л.), командира 1-го Советского Революционного полка в качестве свидетеля по моему делу, могущего удостоверить, что проданная мною лошадь принадлежала мне».
Заседание революционного трибунала состоялось только 27 июля. Харитонов признал себя виновным в том, что продал лошадь, но «лошадь продана потому, что это была моя собственность и кормилась из своих средств. Лошадь мне подарили крестьяне как благодарность». Опрошенный в качестве свидетеля Шеметков показал, что лошадь Харитонов получил от деревенского комитета, в списках при отряде лошадь не числилась. То же самое сообщил трибуналу и Позняк.
Вместе с тем обвинитель И.А. Козловский просил Трибунал вынести Харитонову «самое строжайшее наказание». А вот выступивший в качестве защитника А.С. Зюлько просил Харитонова оправдать.
Трибунал вынес поистине соломоново решение. В резолюции отмечалось, что «продажа казенной лошади доказана. Но принимая во внимание чистосердечное признание в виновности обвиняемого, и что обвиняемый в предварительном заключении содержался в тюрьме с 4-го апреля сего года, А. Харитонову было вынесено строгое порицание». Спрашивается, ради чего человека несколько недель морили в тюрьме голодом, а от своих постоянных обязанностей и занятий отвлекались многие люди? Ради несчастной проданной лошади?
Продолжение следует.
Виктор Лютынский
